крики: «Бей кровопийцев!» Полиция открыла огонь. Восемь крестьян было убито, тринадцать тяжело ранено, а около ста предано затем суду.
Железом и кровью проводил царизм новую аграрную политику. Каковы же были ее результаты?
За девять лет (1907—1915) выделилось из общины около 2,5 млн. домохозяев — немногим более одной пятой части общего их числа. Примерно миллион выделившихся продал свои наделы. Большая и лучшая часть этой земли перешла к деревенским богатеям. Округлив свои земли, кулаки заводили крупное предпринимательское хозяйство: покупали сельскохозяйственные машины, широко применяли труд батраков. На участках, отделенных от общины, зажиточные хозяева возводили кирпичные постройки, дома, крытые железом. Хозяйство, полностью перенесенное на новый земельный участок, называлось хутором. Хутор кулака резко отличался от нищего хутора бедняка — крошечной, наполовину врытой в землю избушки, в которой вместе с людьми находился скот.
Таким образом, классовое расслоение деревни усилилось. Однако это не означало успеха столыпинской политики. Ведь почти четыре пятых крестьянских дворов (а в некоторых районах еще большая часть) остались в общине.
Царская администрация особенно упорно стремилась насадить хутора, чтобы разъединить крестьян и не допустить, как говорили дворяне, «действий скопом». Но эти планы потерпели полный крах.
Царизм надеялся, что ему удастся ослабить враждебное отношение крестьян к помещикам и с немощью переселения деревенской бедноты в Сибирь. Огромные просторы действительно манили крестьян, изнывавших от земельного голода. Только за пять лет (1907—1911) переправилось за Урал свыше 2 млн. человек. Судьба их была ужасна. Многие недели тянулись эшелоны вагонов для скота, густо набитых людьми. На местах, отведенных для переселенцев, ничего не было готово. Небольших сбережений и ссуд не хватало даже на первоначальное обзаведение. Только ничтожная часть переселенцев, наиболее зажиточные из них, стали «крепкими» хозяевами на новых местах. Остальные окончательно разорились. Десятки тысяч умерли от голода и эпидемий. «Сколько дворов, столько и крестов»,— гласила местная поговорка.
Сотни тысяч переселенцев бродили в поисках работы, нанимались к кулакам-старожилам или возвращались на родину, полные ненависти к своим разорителям.
Самым наглядным результатом столыпинской реформы был голод 1911 г. Он охватил около 20 губерний с десятками миллионов населения. То, что голод разразился после нескольких урожайных лет, воочию свидетельствовало о крайней отсталости сельского хозяйства, о страшной нищете массы крестьян.
Не было в помине и «покоя», который Столыпин обещал господствующим классам. В условиях реакции преобладали скрытые формы борьбы крестьян против помещиков, крестьянской бедноты против кулачества. Поджоги в деревне приняли настолько широкие размеры, что правительственные чиновники назвали их «пожарной эпидемией». Кулаки жили на своих хуторах, как на вулкане. «Их жгут и травят, травят и жгут, хоть бросай все и беги куда глаза глядят»,— в панике писала реакционная газета. Это были предвестники нового, еще более грозного, чем в 1905 г., массового крестьянского движения.
Народное возмущение и протест находили свой отзвук даже в реакционной Государственной думе. При обсуждении столыпинского закона один из депутатов-трудовиков, выражавших интересы крестьян, говорил, обращаясь к помещичье-буржуазному большинству: «Вспомните, господа, время царствования Алексея Михайловича и то возмущение крестьянского народа, которое выразилось в движении под предводительством Разина... Требования свои народ особенно сильно выразил в 1905 году. Ведь тогда точно так же нужда заставила народ выйти на улицу и сказать свое властное слово о том, что ему нужно». И под улюлюканье черносотенцев оратор закончил: «Я вполне убежден, что вы вновь увидите глубины взбаламученного житейского моря».
Рост революционной активности миллионных масс — таков был главный результат столыпинской политики, противоположный планам ее вдохновителей. Они хотели предотвратить народную революцию в России, но лишь углубили и обострили все противоречия, ведущие к ней. Они хотели раздробить и обессилить революционный лагерь. Но опыт столыпинщины помог массе крестьянства осознать, что единственно верный для нее путь — вместе с рабочим классом и под его руководством идти до конца в борьбе за уничтожение царской монархии, всего строя угнетения и насилия.
550