Больше всего волновал тогда Россию вопрос об отмене крепостного права. Каждый номер «Колокола» на ярких примерах обличал кре­постничество — это основное зло русской жизни. «Колокол» рассказывал о злодеяниях помещиков, о непосильных работах, которыми они обременяют крестьян, о порках и других бесчеловечных истязаниях бесправных «рабов». И тут же приводил факты, показывающие, что терпение крепостных истощается и они пыта­ются протестовать: отказываются от чрезмер­ных работ на барщине, поджигают дворянские усадьбы, расправляются с помещиками. Эти факты были всегда точны, в течение 10 лет «Колокол» не напечатал ни одного сообщения, которое расходилось бы с действительностью: ведь все корреспонденции поступали прямо из России.

С первого номера Герцен призывал читателей в России «не только слушать «Колокол», но и самим звонить в него». И вскоре он стал получать с родины десятки писем в день. Царская полиция устроила слежку, и всех, кого уличали в переписке с Герценом, судили как государственных преступников и ссылали в Сибирь. Несмотря на это, спрос на «листы» «Колокола» все увеличивался.

В России подготавливалась отмена крепост­ного права, но ни один журнал не мог открыто выступить в защиту интересов крестьян. Гер­цен, хорошо зная жизнь русского крестьянства, стал освещать на страницах своего журнала все самые существенные для того времени воп­росы: как освобождать крепостных — с зем­лей или без земли; сколько необходимо «на душу» земли; брать ли с крестьян за землю деньги; какие права должны получить кре­стьяне после освобождения и др. Обо всем этом в Российской империи запрещалось не только писать, но и открыто говорить, и лишь вольное слово «Колокола» готовило обществен­ное мнение России к отмене крепостного права.

В то же время «Колокол» так верно и метко разоблачал воровство, взяточничество и другие преступления царских чиновников, что мно­гие начальники, губернаторы и даже министры стали бояться, как бы им не попасть в «Коло­кол» и не сделаться посмешищем для всех.

Однако Герцен в первые годы издания «Ко­локола» допустил ошибку. Когда дворянское правительство Александра II, напуганное хозяйственной разрухой и крестьянскими вол­нениями, начало готовить отмену крепостного права, Герцен написал письмо царю. В своем письме он выразил надежду, что Александр II

Н. П. Огарев.

даст крестьянам «настоящую волю» (с землей) и защитит их интересы. Это вызвало резкое осуждение со стороны русских революционе­ров, сплотившихся вокруг Н. Г. Чернышев­ского (см. стр. 445). Герцен и сам вскоре понял свое заблуждение. Узнав весной 1861 г. содер­жание закона 19 февраля (см. стр. 482), он уви­дел, что реформа, проведенная царизмом, обма­нула и обездолила крестьян. Тогда в «Коло­коле» Герцен и Огарев напечатали много статей о грабительском характере «освобождения» и приветствовали борьбу крестьян против цар­ской «воли».

«Колокол» призывал передовую молодежь идти в народ, посвятить себя борьбе за его свободу: «Заводите школы, заводите больницы. Устройте кафедры в городских залах и в воло­стных избах, в своей комнате и на базарной площади... Вперед, юное поколение... Иди вои­ном во имя общей истины и народной свободы».

В России читатели «Колокола» проявляли много смелости и ловкости, чтобы получить дорогие листки. А в Лондоне русские эмигранты-революционеры помогали Герцену наладить пересылку его изданий. Для маскировки их обклеивали обложками детских книг, десятки номеров провозили в чемоданах с двойным дном. Иногда удавалось сговориться с продавцами магазинов, и тогда в Петербург приходила партия товара, например дамских шляп, за­вернутая в листы «Колокола». Бывало и так: весь печатный материал Вольной русской типо­графии перетаскивали в мешках на спине через

443