улицу и решали вопрос о том, кто прав, силой кулаков. Случалось, что разгоревшееся побоище прекращала лишь вызванная ректором городская стража.
Но и в средние века находились люди смелой мысли, не желавшие изо дня в день повторять одни и те же церковные истины. Они стремились вырваться из оков схоластики, открыть для научной мысли более широкий простор.
В XII в. против профессора Парижского университета Гильома Шампо выступил молодой ученый Петр Абеляр. В завязавшихся острых спорах престарелому профессору никак не удавалось взять верх над юным соперником. Шампо потребовал изгнать Абеляра из Парижа. Но Абеляр не пожелал прекращать спора. Обосновавшись в дальнем пригороде Парижа, он продолжал следить за каждым словом профессора.
После каждой лекции в стужу и в дождь, зимой и в осеннюю распутицу неутомимые студенты одолевали за сутки не меньше 30 км, пробирались из Парижа в пригород и обратно, чтобы сообщить Абеляру все сказанное Шампо и поставить последнего в тупик перед лицом новых возражений Абеляра. Этот длившийся месяцами спор закончился блестящей победой
Абеляра. Убеленный сединами профессор признал не только правоту своего молодого противника, но и необходимость передать свою кафедру ему, как самому достойному воспитателю молодежи.
Абеляра не удовлетворяло мнение схоластов, считавших, что «вера предшествует разумению». Он утверждал, что «веровать можно лишь такой истине, которая становится понятной для разума». Тем самым отвергалась вера в непонятные бессмысленные и фантастические вещи. Абеляр учил, что «благодаря сомнению мы исследуем, а благодаря исследованию познаем истину».
В смелом учении Абеляра церковь усмотрела опасную угрозу, так как незыблемые истины церкви, так называемые догматы, не выдержали бы испытания сомнением и критикой.
Тяжкий путь прошел Абеляр. Физически искалеченный своими врагами, изгнанный из Парижа, он оказался в отдаленном монастыре. Под конец жизни он был осужден церковным собором как еретик, над которым постоянно нависала угроза казни.
Но со времен Абеляра аудитории средневековых университетов все чаще становились ареной борьбы за разум и науку.
В средневековом городе просить милостыню обычно разрешалось только членам цеха нищих.
В дальнейшем это право было предоставлено нуждающимся студентам, которые по вечерам пели под окнами бюргерских домов, получая за это продукты и другие пожертвования.
При этом успех имели отнюдь не те студенты, которые обладали музыкальным слухом и хорошим голосом. Скорее набивали свою суму такие певцы, которые своим истошным голосом были способны разом сорвать с постели мирно спавших горожан и заставить их поспешно откупиться от непрошенного концерта снедью, брошенной из окна.
По этой причине предусмотрительный совет города Аугсбурга в 1522 г. вынес постановление: «Дабы избавить достопочтенных горожан нашего славного города от несносного воя школяров под окнами их домов, предусмотреть, чтобы граждане заранее вносили свои пожертвования на студентов специальному уполномоченному и получали от него прикрепленный к дому особый жетон, увидя который студенты проходили бы мимо.
Те же, кто не пожелает вносить свои пожертвования указанным образом, могут давать школярам милостыню прежним способом».
183