рушению общественных инте­ресов.

Представьте себе, что на заводе или в кол­хозе появится человек, который станет еже­дневно, постоянно опаздывать на работу да еще время от времени обманывать врача и уходить с работы раньше положенного срока. Станок будет простаивать, недоеные коровы мучиться и болеть, неубранный урожай гибнуть... Конеч­но, такой работник вызовет всеобщее возмуще­ние, товарищи по работе не пройдут мимо него, они постараются разобраться, помочь человеку, если он нуждается в помощи, а если просто ленится, то наказать за лень.

Почему же в школе так часто еще не вызы­вает ни возмущения, ни осуждения класса лен­тяй, вечно опаздывающий на уроки, прогуль­щик, бездельник, «шпаргалочник»? Мне думает­ся, потому, что ребята считают мелочами все эти нарушения школьной дисциплины. Но ведь мелочи эти формируют человека! Он станет взрослым и не сможет отделаться от дурных привычек, усвоенных с детства. Для вас высо­кое сознание общественного долга — это умение понять, что вы готовите себя для полноценной творческой огромной работы, и нельзя, невоз­можно воспитывать в себе леность, нельзя тер­петь, чтобы рядом с тобой вырастал бездельник или будущий тунеядец, ведь мы в ответе друг за друга, ведь наш девиз:

коллективизм и товарище­ская взаимопомощь; каждый за всех, все за одного; ведь в на­шем обществе должны быть

гуманные отношения и вза­имное уважение между людьми: человек человеку — друг, това­рищ и брат.

Мы еще будем говорить подробнее о взаимо­отношениях между людьми: о товариществе, дружбе, любви, семейных отношениях. Сей­час остановимся только на одном очень важном вопросе. Что это значит — коллективизм?

Школьный коллектив (как и коллектив взрослых людей) — явление сложное. В классе собираются сорок очень разных людей с очень разными характерами, склонностями, интере­сами, привычками. Добиться того, чтобы все сорок человек были в равной степени интересны друг другу, чтобы все сорок были как один, невозможно, да и не нужно. В каждом коллек­тиве всегда есть мальчики и девочки, которые

ЖИЗНЬ ЦЕНИТСЯ НЕ ЗА ДЛИНУ, НО ЗА СОДЕР­ЖАНИЕ.

СЕНЕКА

дружат вдвоем-втроем, и в этом нет ничего плохого. Коллективизм заключается не в том, чтобы все люди были одинаковыми, а в том, чтобы, оставаясь разными, они не могли жить в одиночку, чувствовали необходимость помо­гать друг другу, не обижая друг друга ни равно­душием, ни излишним, назойливым вниманием. Чувство коллективизма особенно хорошо раз­вивается у детей в больших семьях, где люди привыкают внимательно относиться к братьям и сестрам. А в школе чувство коллективизма растет и укрепляется в общем труде, в походах, в заботе всех об одном — заболевшем или попавшем в беду товарище.

Вы ведь знаете таких мальчиков и девочек, которые всегда, при любых обстоятельствах думают только о себе и себе лично прощают любые грехи, считая себя не такими, как все. Все убирают школу, а один позволяет себе не убирать. Все работают на поле, а один позво­ляет себе уйти купаться. Все несут в школу макулатуру, а один думает: ничего, я не принесу, сойдет как-нибудь, не заметят... Пред­ставьте себе класс, целиком состоящий из подоб­ных личностей, — вот вам и пример полного отсутствия коллектива!

Чувство коллективизма — это прежде всего умение уважать людей вокруг себя, помнить о том, что люди рядом с тобой такие же, как ты, не хуже тебя, а, может быть, лучше. Они испы­тывают те же трудности, у них свои желания, свои мечты, они учатся подчинять свои личные интересы общим, чтобы тебе было легче жить, и ты должен подчинить свои интересы общим, чтобы легче и интереснее жить было всем...

Выполнить все требования морального кодек­са не так-то просто. Нужно очень много в себе пересмотреть, многое воспитать, чтобы быть достойным гражданином будущего. Посмотрите, сколько мыслей вызывает, например, одна только такая заповедь морального кодекса: честность и правдивость, нрав­ственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни.

Алексей Максимович Горький в очерке «В. И. Ленин» рассказывает: «Был в нем некий магнетизм, который притягивал к нему сердца и симпатии людей труда. Он не говорил по-италь­янски, но рыбаки Капри, видевшие и Шаля­пина и немало других крупных русских людей, каким-то чутьем сразу выделили Ленина на осо­бое место. Обаятелен был его смех — «задушев­ный» смех человека, который, прекрасно умея видеть неуклюжесть людской глупости и акро-

366