художеств. А картин, изображающих повсе­дневную жизнь обычных, ничем не выдаю­щихся людей, тогда было очень мало. Но зато в этих первых немногих картинах рус­ской жанровой живописи — в трогательном «Юном живописце» Ивана Фирсова (1760-е годы), в «Крестьянском обеде» (1774) и «Празднестве свадеб­ного договора» (1777) крепостного ху­дожника Михаила Шибанова (все три в Третья­ковской галерее, Москва) — больше жизни, теп­лоты, человеческого чувства, чем в десятках холодных, выполненных по всем академиче­ским правилам исторических картин.

Медленно пробивает себе дорогу и изобра­жение природы, пейзаж. Понимание красоты, поэтичности природы, ее душевной близости человеку появляется не сразу. Пышные по­стройки Растрелли окружались парками, где все деревья и кусты были подстрижены, пре­вращены в геометрические фигуры — шары, кубы, конусы — или даже в животных. Только такая, переделанная до полной неузнаваемо­сти природа казалась тогда красивой. Вме­сте с архитектурой классицизма создаются другие парки, похожие на красивые уголки не тронутой человеком природы. И такая

же, несколько приукрашенная, но живая, не расчерченная по линейке парковая природа встречает нас в картинах одного из первых русских пейзажистов Семена Федоровича Щед­рина (1745-1804).

Изображением видов Петербурга вошел в рус­скую живопись Федор Яковлевич Алексеев (1753(4)—1824). Вырываясь из-за гранитной стены Петропавловской крепости, скользят по серебристо-голубой Неве розоватые лучи низкого солнца. Отражаются в воде почти не­весомые в тонкой утренней дымке дворцы. Маленькие фигурки рыболовов и прачек не только оживляют картину, но заставляют сильнее почувствовать ширину реки. В этом «Виде Дворцовой набережной от Петропавловской крепости» (1794; Третьяковская галерея, Москва) город­ской пейзаж впервые превратился из рассказа о домах и улицах в поэтический образ города, слитого с природой.

Начавшийся смелой ломкой устаревших, отставших от потребностей жизни художествен­ных традиций XVIII век создал новое русское искусство — живой поэтический рассказ о сво­ем времени, о людях и об окружающем их мире.

Петропавловский собор

Над гладью Невы, над серой горизонталью стен Петропавловской крепости поднимается грандиозный золоченый шпиль колокольни Петро­павловского собора.

Едва была заложена крепость и работные люди стали насыпать ее первые земляные стены, как 29 июня 1703 г. (в день праздника апосто­лов Петра и Павла, по церковному календарю) началось строительство первого Петропавловского собора. Он был деревянный, «о трех шпицах», расписанный под желтый мрамор.

Когда Санкт-Петербург стал сто­лицей Российской империи, Петр I приказал «строить каменный собор Петра и Павла, с колокольней выше «Ивана Великого». (Высота коло­кольни Петропавловского собора 122,5 м. Это и до сих пор самая высо­кая архитектурная точка Ленинграда.) Собор был построен в 1712 —1733 гг.

по проекту итальянского архитектора Доменико Трезини, воздвигнувшего тогда многие здания Петербурга.

Петропавловский собор — один из шедевров русской архитектуры начала XVIII в. (петербургское барокко). Фасады его украшает только игра света и тени на ступенчатом карнизе и лепных головках над окнами. Уди­вительно стройная по пропорции трехъярусная колокольня плавно соединяется с основным объемом зда­ния круто изогнутыми завитками — волютами. Шпиль обшит мед­ными позолоченными листами. На конце шпиля крест, вокруг которого поворачивается по ветру флюгер — изображение ангела, с размахом крыль­ев 3 м 80 см. Три этажа колокольни занимают старинные часы — куранты. Механизм их сохранился без изме­нения. До Октябрьской революции куранты играли царский гимн, по-

232