До тринадцати лет Лермонтов воспитывался в Тарханах — пензенском имении бабушки, по­том учился в Москве — в пансионе и на слове­сном отделении университета. Независимое по­ведение послужило причиной его вынужден­ного ухода из университета. Лермонтов пере­ехал в Петербург и поступил в юнкерское училище, из которого через два года ушел в гвардию. Таковы внешние факты его биогра­фии. О внутреннем мире поэта рассказывают его юношеские тетради.

Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет...

Это начало стихотворения 1830 г. Оно оза­главлено: «Предсказание», рядом с заглавием пометка: «Это мечта».

Стихотворение 1831 г. — «Из Андрея Шенье». У французского поэта Шенье такого стихо­творения нет. Оно принадлежит самому Лер­монтову. Ссылка в заглавии дана нарочно, что­бы зашифровать смысл от цензуры. Это не Шенье, это Лермонтов говорит о себе:

За дело общее, быть может, я паду, Иль жизнь в изгнании бесплодно проведу... Я не злодей, о нет, судьба — губитель мой; Я грудью шел вперед, я жертвовал собой...

Сам термин «общее дело» — из словаря де­кабристов. По-латыни дело общее — res publica. В мечтах Лермонтов видит себя впереди, в борьбе за республику, против тирании.

«Он всецело принадлежит к нашему поко­лению», — писал Герцен о Лермонтове, рассказывая о судьбе своих сверстников, принуж­денных к молчанию в глухую пору реакции, на­ступившей после разгрома декабрьского вос­стания.

Впервые Лермонтов решил вынести свое творчество на суд читателей только в 1835 г. Он сочинил драму в стихах «Маскарад», в которой решил, следуя Грибоедову, показать своего героя среди сатирически изображенного великосветского общества. Острота и меткость лермонтовских характеристик аристократиче­ских сплетников и клеветников насторожили царских жандармов: пьеса была запрещена. О ней напомнили Лермонтову в те дни, когда возникло дело о стихотворении на смерть Пушкина.

Весь 1837 г. Лермонтов провел на Кавказе. Из ссылки он привез в Петербург «Песню про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». В этой поэ­ме, написанной в духе народных былин, он возвеличил простого русского человека: Сте­пан Калашников выходит на бой с царским лю­бимцем и, убив его, не хочет повиниться перед царем. Трудно переоценить смелость этого за­мысла: воспеть непокорного царю человека, воспеть в то время, когда царские жандармы безнаказанно преследовали и убивали лучших сынов России.

«Песня...» была напечатана без имени ав­тора, над которым тяготела царская опала. Величайшую прозорливость проявил, прочи­тав поэму, Белинский. «Не знаем имени автора этой песни, — писал он. — Но если это первый опыт молодого поэта, то не боимся попасть в лживые предсказатели, сказавши, что литера­тура приобретает сильное и самобытное даро­вание».

268