дравидскими племенами. Индоевропейцы были если не более цивилизованным, то более сплоченным в политическом и культурном отношении народом, чем дравиды, и они не потеряли своего языка и не растворились в массе дравидов. Но, находясь с ними в постоянном контакте, они невольно приспосабливали свой язык к пониманию дравидов. Например, несколько праиндоевропейских гласных звуков в древнеиндийском языке (санскрите) слилось в один гласный а. Поэтому санскритские тексты буквально кишат гласными а — рассказ о Нале и Дамаянти в поэме «Махабхарата» (посмотрите, сколько а даже в этом слове!) начинается словами: «Асид раджа Нало нама, Вирасена суто бали» — Жил царь по имени Наль, храбрый сын Вирасены; на 16 гласных здесь 9 а. Это явление понять нетрудно, если взять любой, даже современный дравидский текст, например на тамильском языке: «Нари атика турам алаинтатал атаркук катум пачи унтайирру» — Так как лисица бегала очень далеко, она сильно проголодалась. Здесь на 23 гласных 13 а — больше половины, а остальные— гласные и и у, которые как раз сохранились и в древнеиндийском языке. По-видимому, древнеиндийский язык подвергся влиянию дравидских: он, как говорят в языкознании, развивался на субстрате (буквально — «подслое») дравидских языков.
А вот другой тип взаимодействия языков. Если вы бывали в русских городах или деревнях, близких к границе Украины, Белоруссии или другой республики, то, конечно, обратили внимание, что в русской речи жителей этих городов и деревень то и дело проскальзывают слова, выражения, интонации соседнего языка, который они постоянно слышат и которым обычно владеют. А если не бывали, обратите внимание, как говорят местные жители — русские, искони живущие на Кавказе, о которых пишет Л. Н. Толстой в «Казаках» и других повестях и рассказах. В подобных случаях языковеды говорят об адстрате (буквально — «сослое», «прислое»).
И наконец, третий тип. Он возникает в тех случаях, когда тот или иной народ, подчинив себе другой народ и передав ему полностью или частично свой язык, сам в силу исторических причин не смог удержаться как самостоятельное целое и исчез с лица земли. Например, современный английский язык возник в результате смешения двух языков — англосаксонского и норманнского (диалект французского). Их взаимоотношение исторически верно охарактеризовано в романе Вальтера Скотта «Айвенго».
Англосаксы не понимали норманнского языка завоевателей...
Норманнские завоеватели не смогли вытеснить, уничтожить «грубый», «мужицкий» ангосаксонский язык; наоборот, не прошло и трех-четырех веков, как никто в Англии уже не говорил по-норманнски, т. е. по-французски. Но англосаксонский язык за это время испытал серьезное влияние французского, в нем появилось много французских слов, сильно упростилась грамматика, изменилась и фонетика — звучание слов. В подобных случаях в лингвистике принято говорить о суперстрате («надслое»): французский язык норманнов послужил таким суперстратом для англосаксонского.
При смешении какого-то языка с другим обычно происходит упрощение его грамматики. Это упрощение особенно заметно в тех случаях, когда мы имеем дело не с настоящим языком, а с жаргоном, возникшим в качестве вспомогательного средства при общении народов, каждый из которых говорит на своем собственном языке. Впрочем, такие жаргоны иногда становятся единственным языком той или иной народности.
В Индийском океане есть остров Маврикий. Когда-то французские колонизаторы владели там плантациями. Население самого острова Маврикий малочисленно, и для работы на плантациях ввозили из Африки рабов-негров. Эти негры принадлежали к разным народам и говорили на разных языках. Согнанные на небольшой остров и вынужденные работать бок о бок, они старались понять друг друга. Естественно, что средством взаимопонимания послужил французский язык, на котором обращались к рабам белые хозяева. Но рабы вполне обходились упрощенной формой французского языка.
33