Сколько всего на свете языков — никто не знает. Называют и 2000, и 3000, и другие числа. Это и понятно. Если языки Европы можно пересчитать довольно точно, то учесть, допустим, все негритянские наречия Африки или языки индейцев Америки невозможно: о некоторых из этих языков мы до сих пор не знаем ничего, кроме нескольких слов. А по ним нельзя определить, самостоятельный это язык или просто диалект какого-нибудь другого языка.
Впрочем, даже и в Европе подсчитать языки не так просто. Например, в Бельгии большинство населения говорит на валлонском диалекте французского языка. Но в северной части Бельгии говорят на фламандском языке, очень близком к голландскому. Многие говорящие на французском языке бельгийцы не признают самостоятельным фламандский язык, считая его диалектом голландского, и фламандцы устраивают многолюдные демонстрации, отстаивая самостоятельность своего языка. Так как же нам быть при подсчете языков в Бельгии? В Люксембурге — крохотной стране у стыка границ Франции, Бельгии и ФРГ — говорят на одном из. немецких диалектов. В последнее время на нем стали говорить по радио, выпускать газеты и книги — одним словом, диалект объявили люксембургским языком, государственным языком страны. Как быть в таком случае? Подобные вопросы возникают почти в каждой стране, изрядно путая счет языков.
Не менее сложно разбить языки на группы, т. е. произвести их классификацию1. Говоря о группах или семьях языков, мы имеем в виду, что два или несколько языков, входящих в определенную группу или семью, родственны друг с другом, возникли из одного языка и имеют общие черты. Например, все романские языки (французский, испанский, португальский, итальянский, румынский) развились из латинского, когда-то занесенного завоевателями-римлянами в разные концы Европы.
В распоряжении науки о языке есть могущественный метод, позволяющий установить, родственны или неродственны друг с другом
1 Общепринятой классификации языков мира поэтому не существует. И не удивляйтесь, если в различных книгах и на различных картах один и тот же язык окажется отнесенным к разным семьям. Кстати, и понятия «группы» и «семьи» языков не общеприняты: часто их употребляют вперемешку.
Так называют волка в русском, старославянском, литовском, санскрите, древне-персидском, готском, английском языках.
те или иные языки, и даже восстановить примерный облик их прародителя — праязыка, как говорят лингвисты. Этот метод называется сравнительно-историческим. Вот в чем он заключается.
Возьмем, например, какое-нибудь самое распространенное русское слово, допустим слово брат. Оно произошло из более ранней формы, встречающейся в старославянских текстах,— братръ (ъ обозначал раньше очень краткое ы и лишь впоследствии, когда это ы перестало произноситься, стал лишней буквой).
Оказывается, во многих языках понятие «брат» выражается очень похожим словом. Например, по-древнеиндийски — это «бхрата», по-древнегречески — «фратер» (только значение здесь несколько иное), по-латыни — «фратер», по-готски (на готском языке говорили германские племена, кочевавшие по Южной России в IV—V вв. н. э.) — «бросар». Сопоставим эти слова. В начале их могут стоять три звука: или б, как в старославянском и готском, или бх, как в древнеиндийском, или ф, как в греческом и латинском.
Возьмем теперь какое-нибудь другое русское слово, например глагол беру. В старославянском он выглядел так: бером. Если допустить, что чередование б, бх, ф в слове брат не случайно, то следует ожидать, что в древнеиндийском языке этот глагол будет начинаться с бх.
Так оно и есть: «бхарами»; по-древнегречески и по-латыни это слово будет звучать «феро», по-готски — «бэра» (кстати, по-армянски это слово звучит «берем», а на древнеирландском языке — «берим»).
Можно найти еще множество аналогичных слов. Таким образом, мы можем установить закономерность: старославянское б = древнеиндийскому бх = латинскому и греческому ф = готскому, армянскому и древнеирландскому б.
29